borlebsin

Знаю, оцифровка моя довольно плохая. Но компенсировать звучание после перевода из формата моно в стерео архитрудная задача. А специальной стационарной аппаратуры у меня нету, всё только не компе, и чисто на слух.

Вот и я чувствую точно так же, как ваша юная Джульетта! Лет эдак с 12-ти. С Гринберг у меня Лунная как-то не затронула. А вот после Мержанова сперва тщетно пытался подбирать первую часть на слух, затем достал и выучил ноты. И в первый класс поступал уже не с I частью, а с финалом. Правда играл его тогда, каюсь, очень плохо, хоть и быстро.

@molokoff Михаил, очень советую, найдите где-нибудь на торентах любые клавесинные сюиты Генделя, исполнитель Скотт Россс! Точно не пожалеете! Он и в клавесинном Бахе весьма хорош. А сам я искать просто не умею, поэтому и прошу Вас. А потом напишите, что и как.

С моей колокольни Гайдн не просто великий композитор, но в наше время явно недооцененный по заслугам. Делают из него какой-то старомодный паричок с косичкой. А ведь для своего времени был крупнейший новатор, пожалуй даже, в большей степени, чем Бетховен. Ведь как ни крути, а создателем жанров сонаты, симфонии и струнного квартета в их классическом понимании был именно И. Гайдн!

"Слуха", условно говоря, на самом деле лишен только сам @Я_ВеСеЛыЙ_ТаРаКаН Сколько ему не талдычь, не объясняй (про то же сольфеджио), хоть в трех томах пиши, он всё, как Ленин, читает только по диагонали, и способен воспринимать и слышать только самого Себя, с большой буквы! Вот такая глухота действительно неизлечима, и диалог с внешнем миром заранее обречен на провал! И рад бы продолжить культурное общение, но ясно вижу: при таком подходе хоть еще 150 страниц переливай из пустого в порожнее - проку не будет! А здесь и тема совсем другая.

Глухота бывает разная. Некоторые её виды тяжко поражают внутренний лабиринт, и при такой болезни невозможно воспроизвести по памяти ни одной ноты - только гудит в голове. У Бетховена была полностью нарушена связь с внешним миром звуков. А вот внутренний лабиринт оставался в полной сохранности и даже получил изощренное развитие!

Нет, не всё!!! Если Вы неделю не садились на велосипед, Вы что, сразу разучитесь кататься, потеряете равновесие и шлепнетесь о землю? Да нет же, кто научился кататься, тот уже не разучится. Так и Бетховен в последний период не только полностью сохранил своё музыкальное воображение и память, но внутри себя слышал даже острее и тоньше, чем раньше! Как же Вы говорите, что он быстро потерял возможность писать? Оглох он полностью, примерно в 1815 году. А писал активно до 1826-го включительно. В 1815 году созданы, уже в полной тишине, две последние виолончельные сонаты ор. 102. В 1816 году создана великолепная 28-я фортепианная соната A-Dur ор. 101, посвященная Доротее Эртман. И в каждый последующий год создавались не менее одного - двух крупных сочинений. 1815 - 1826 годы и составляют последний период бетховенского творчества. Возьмем 1825 год, уже после Девятой симфонии. Он принес три сложнейших квартета: ор. 127 №12 Ми-бемоль-мажор, в четырех частях; ор. 130 №13 Си-бемоль-мажор, в шести частях; его финальная фуга впоследствии издана отдельно под ор. 133; ор. 132 №15 ля-минор, в пяти частях, одно из самых эмоционально насыщенных драматических сочинений. 1826 году ( это через 11 лет после полной потери слуха!), преимущественно летом, написаны: 1/ ор. 133 - авторское переложение для фортепиано грандиозной фуги - первого финала 13-го струнного квартета B-Dur ор. 130; 2/ Вместо этой фуги написан совершенно новый финал к 13-му квартету, более простой и доступный для исполнителей и слушателей. Уж его то никак не могло быть в старых проектах - работа изначально не планировалась и выполнена по пожеланию исполнителей и слушателей, которые просто не поняли и не смогли оценить по заслугам первоначальную гениальную финальную фугу (слушал ее в исполнении Квартета им. Бородина - очень здорово!); 3/ ор. 135, 16-й квартет F-Dur в четырёх частях; 4/ завершен, наконец, ор. 131 - 14-й квартет cis-moll (до# минор) в семи частях, вершина квартетного творчества Бетховена, великая музыка, устремлённая в будущее, предвосхищая многие страницы Малера и Шостаковича! Никаких из этих замыслов в 15 году и в проектах не было, в эскизных тетрадях нету набросков тем этих сочинений, и в разговорных тетрадях они тоже не упоминаются. И умирал Бетховен тоже полный творческих замыслов, мечтая написать новую 10-ю симфонию, новую оперу и многое другое. Может показаться, что в конце своей жизни Бетховен был не слишком плодовит, и писал довольно мало. Но, во-первых, каждое из написанных в то время сочинений было подлинным шедевром, и общепризнано, как музыка высочайшего качества. А во-вторых был очень важный момент, который отвлекал его от работы, причем совершенно не связанный со слухом. Его племянник Карл, которого Бетховен без памяти любил, и даже усыновил, оказался редкой сволочью. Он постоянно пил, гулял, играл и блядствовал, несмотря на все увещевания своего великого дяди, и всё это часто чуть ли не сводило Бетховена с ума. Он жил в постоянном напряжении и не мог работать так, как ему бы хотелось. В 1827 году именно племянничек довел Бетховена до тяжелого кризиса и свел его в могилу. А слух тут не причем.

Кстати, сыграть все подряд этюды или все прелюдии Шопена намного труднее, чем очень многое из Рахмонинова. Это настоящий пианистический подвиг! Давидович на моих глазах справилась с циклом из всех шопеновских прелюдий просто блестяще! Еще труднее исполнять шопеновские циклы из четырех баллад или их двух сонат. А то тут сводят некоторые Шопена к сладкому сиропчику для слабых девочек... Попробовали бы сами хоть одну его вещицу проковырять!! А на Генделя я плевать хотел. Как же несказанно велика Ваша воля к познанию!!

@Crus Да разве только Юдина и Гринберг? Вторую из них слушал вживую, первую - увы, не довелось. А Бела Давидович? Ни у кого из крутых мужиков я не слышал такого стремительного пассажа октавами в конце 5-го этюда Шопена, как в заключении концерта Давидович, на бис. Писали, что Лист так играл октавами, что многие и пальцами сыграть не в состоянии. А я удивлялся - как же это может быть? После Давидович уже не удивляюсь! Известно, что никто из мужчин, учеников Бетховена так и не сумел унаследовать его мощную, как бы органно-оркестровую, огненную, героическую манеру игры на фортепиано. Это сделала женщина - баронесса Доротея Эртман, только ее исполнение удовлетворяло Бетховена целиком и полностью и даже восхищало!. А Клара Шуман? Ее игра восхищала Листа, а уровень ее виртуозности был, по словам Шумана, повыше, чем у самого Шопена. Поэты писали стихи об ее гениальных исполнениях, к примеру, были стихи об исполнении Кларой бетховенской Аппассианаты. А тут некоторые сводят половые различия фортепианных исполнителей к менструальным циклам. Предлагаю: открыть отдельную ветку форума на эту "интересную" медицинскую тему, и отправить туда всех насекомых. Пусть там и упражняются в своем нестандартном красноречии. Вспомнил!! Это у Б. Хайтинка Брукнер и грамотный и правильный, и вроде всё на месте. Только скучно и нету вдохновения.

Может, хватит троллить?? Сольфеджио и теория музыки - вещи совершенно разные! И никакого отношения к уникальному внутреннему слуху Бетховена не имеют. Сольфеджио - это, буквально, пение по нотам, совершенно необходимый навык для профессиональных хористов. Великолепный внутренний слух здесь необходим, для ясного представления записанной в нотах мелодической линии, любых хитрых мелодических ходов на любые интервалы. Некоторые талантливые хористы даже без глубокой профессиональной подготовки способны идеально спеть с листа что угодно, даже не зная толком, как называются все эти ладовые ухищрения. которые они так чисто выводят. Но внутренний слух такого хориста касается воспроизведения одноголосной мелодии. И не менее важно здесь владение голосом, способность всё это воспроизвести. Только регент-дирижер обязан достоверно знать во всех деталях исполняемый хор, как многоголосное целое. Теория музыки изучает ее элементы: интервалы, аккорды, лады лады и их ступени, и основные закономерности их построения. Это базовый фундамент для любого профессионального музыканта. Но на уровне музыкальной школы часто исписывают целые тетради различными гаммами, интервалами и аккордами, построенными от разных нот, которые ученики в своей массе, даже из отличников, могут назвать и объяснить, но при этом совершенно не слышат, и уж тем более не могут пристойно спеть! На кой черт это всё надо, мне мало понятно. Лучше уж знать поменьше, но в совершенстве развивать слух. Бетховен. Он никогда не занимался профессиональным пением, голос у него был довольно грубый и даже бубнящий, и сольфеджио здесь не причем. Но до того периода, когда он начал глохнуть, Бетховен обладал уникальным слухом, памятью и слуховым воображением! С этим связан и его гениальный дар импровизации. И внутри себя он несомненно слышал во всех деталях любые многоголосные ансамбли и оркестровые партитуры, которые писал, а это в многие разы больше любого сольфеджио. Этого мало. Он слышал внутри себя звучание идеального оркестра, идеального фортепиано. И его звуковое воображение действительно реально сильнейшим образом повлияло на развитие оркестровой и фортепианной музыки, и приблизило их к современному пониманию. На кой черт ему нужны для сочинения то же девятой симфонии прислоненные к роялю тросточки, когда в своём воображении он ясно слышал её в исполнении идеального совершенного оркестра и хора, намного превосходивших любою реальность из настоящего, прошлого и будущего! Если бы не слышал, ничего не смог бы написать! Я уж молчу, что к моменту выхода Девятой симфонии ор.125 (1824 год) никакие слуховые трубки и трости давно уже не помогали, и контакт с реальным миром звуком был давным давно навсегда потерян (с 1814-1815 года). Зачем же так грубо попирать человеческое воображение и память? Если кого-то Бог всем этим обидел, то это вовсе не значит, что такое в принципе невозможно. Как-то Моцарт разбирал музыкальный архив у барона фон Свитена на чердаке его дома. Там по полу было разбросано множество листков, исписанных нотами. В какой -то момент Моцарт поднял несколько таких листков, и они его заинтересовали. Это были какие-то хоровые партии. По его просьбе слуги барона обыскали всё помещение и нашли все недостающие листки. Моцарт разложил их все на столе и... Что же могло быть дальше? Ведь на уроке сольфеджио даже одноголосный музыкальный диктант диктуют много раз, пока все его услышат, запомнят и сумеют записать. А перед Моцартом была даже не партитура с закономерно распределенными друг под другом партиями, а просто разрозненные лежащие на столе листки! Что же потом случилось? Моцарт некоторое время глядел на эти листочки, а потом просиял и пришел в бурный восторг. Это было первое знакомство Вольфганга Амадая с музыкой Иоганна Себастьяна Баха (в данном случае, с его Мотетом). Знакомство это не осталось без последствий, и в скором времени, после подробного кропотливаго изучения творчества Баха, привело к великому стилистическому перелому в музыке Моцарта! Но как мог Моцарт по отдельным листкам услышать стройное звучание хора, что несомненно имело место? Во-первых, у него была буквально фоторгафическая память на нотный текст (который он, несомненно, сразу же и слышал!). Во-вторых, не просто непревзойденный слух, но еще и уникальная слуховая память и слуховое воображение. Судя по всему, он за самое короткое время выучил все партии на память, сложил их мысленно в нужном порядке и с восторгом наслаждался звучанием звучанием целого. Это действительно очень редкое чудо, и далеко не каждому даже очень крупному музыканту такое доступно. Но я не думаю, что у Бетховена внутреннее слуховое соображение и память были чем-то хуже, чем у Моцарта. Как бы он иначе написал все довольно многочисленные сочинения так называемого позднего периода, созданные в абсолютной тишине?? А вот чудо из русской музыки. Домой к С. И. Танееву пришел композитор Глазунов с только что написанной им симфонией, и проиграл ему на рояле первую часть. Танеев был большой шутник, и заявил Глазунову, что это полный плагиат, и он, дескать, сыграл давно известное сочинение. Глазунов был в полном шоке - ведь до Танеева он эту музыку никому не показывал! Но Танеев знал, что говорил! Пока Глазунов пытался доказывать ему свою правоту, из другой комнаты выходит совсем молодой паренек, садится за рояль, и с величайшим пианистическим блеском, без малейших помарок, исполняет целиком всю первую часть симфонии Глазунова! Это что, тоже чудо, ясновидение? Да нет, просто паренька звали Серёжа Рахманинов! Вот вам и сольфеджио! А ведь симфонии Глазунова, откровенно скажу Вам, очень длинные и навороченные, фиг запомнишь!

Ну, не может Йохум выстраивать адажио из восьмой, и всё тут! Звучит прекрасно, даже слушать люблю, а форма не выстроенная! и потом какая-то неудовлетворёность в конце. Хотя это очень трудно, и даже у Ванда не всегда и не на всех записях выходит. Только на НДЭровской Ванда я понял, что там на самой деле есть у Брукнера! Ну и на Кёльнской это тоже прекрасно выстроено!

А мои сообщения всё удаляют, да удаляют! Получается, значит тростью писал Бетховен, а не головой. А между тем у любого Моцарта или Бетховена в музыкальном отношении такая непостижимо оперативная голова, что любой супер компьютер, дающий миллион операций в секунду, в сравнении с ними просто металлолом!

С Йохумом очень хороша вторая!

Всё зависит гораздо больше от уровня мастерства, а не от силы, и во многом оттого, насколько исполняемая музыка близка пианисту - пианистке. Бела Давидоваич любой вальс Шопена, даже требующий большого виртуозного размаха, играет более выразительно и интересно, чем тот же вальс в исполнении самого Рахманинова. Просто Сергею Васильевичу было тесно в рамках такой изысканной миниатюры, как шопеновский вальс. Негде развернуться, как-то не по себе, вот он и переходил порою на откровенный виртуозный палцечёс. А у Давидович каждый пассаж выразительный! Это очевидно при сравнении, например, вальса №14 ми-минор. Зато в грандиозной сонате b-moll с похоронным маршем Рахманинов как рыба в воде, и очень намного опережает всех пианистов планеты. Несмотря на то, что дважды промахивается в скерцо. Но в этом ли дело! Зато все другие в сравнении с ним - просто медленное разучивание. Да и темперамента такого искрометного ни у кого и близко нету! Исполнения одно другого лучше. Слушал в обоих адажио из восьмой - завораживает!!!

Насчет Гендаля. Не для тех, кто считает его слабеньким, для остальных. Гендель - это вершина музыки барокко, в наиболее чистом классическом виде. Для музыки барокко динамические нарастания и спады не имеют такого важного значения, как для музыки более поздних эпох. Для барокко важнее правильное сочетание артикуляции (произнесения) и агогики (искусство замедлений и ускорений). Всё это вместе сводится к выразительной музыкальной декламации, близкой к речевой. Поэтому повсеместно принятое более ровное бесстрастное исполнение является самым грубейшим нарушением стиля барокко. Именно поэтому я не принимаю интерпретации Ю. Лежневой, хотя голос у неё хорош. Все это имеет прямое отношение и к исполнению Баха, но его грандиозное творчество не укладывается целиком в эпоху барокко, являясь глубоким обобщением более ранних музыкальных эпох, в частности, северонемецкой полифонической школы, и предвосхищая многое из будущего, вплоть до Щёнберга и Шостаковича. Предлагаю желающим найти на торентах все клавесинные сюиты Генделя в исполнении выдающегося английского клавесиниста Скотта Росса. 1/ Это идеальное стилистическое воплощение искусства барокко - живое, свободное, с ярко выраженным импровизационным и речитативным началом. 2/ После такого исполнения никто не скажет, что клавесин бледный инструмент, намного слабее фортепиано. Он просто другой, и для другой музыки, и играть на нем ту же Лунную сонату или Шопена было бы нелепостью. Но Бах и Гендель на нем просто великолепны. Есть в исполнении Скотта Росса и многое из Баха - все партиты для клавесина, Итальянский концерт, Французская увертюра, Хроматическая фантазия с фугой, кое-что еще. Тоже очень рекомендую. Но Баха Росс играет все-таки не так свободно и импровизационно, как Генделя, кое-где чувствуется некая зажатость и академичность. Может быть, авторитет Иоганна Себастьяна для него слишком велик, и порою подавляет свободу выражения. А вот Гендель в его исполнении - просто идеал.

Бетховен пользовался различными способами, в том числе и тростью во рту, чтобы как-то сохранить связь с внешним миром звучания, допустим, при исполнении своей или чужой музыки. Эти отчаянные и безнадёжные попытки продолжались где-то до 1815 года. Затем для него наступила полная непробиваемая тишина. Но внутренний слух его до самого конца оставался верхом совершенства. Когда он скончался, после его вскрытия было обнаружено, что внутренний слуховой лабиринт великого композитора был во много раз больше и разветвлённее, чем у обычного человека. На эту тему уже столько писали (хоть тот же Ромен Роллан, и многие другие), что просто не хочется повторяться. Факт в том, что после 1816 года, уже в полной тишине, Бетховеном созданы такие величайшие сочинения, как последние пять сонат, вариации на тему Диабелли, торжественная Месса D-Dur, Девятая симфония с хорами, последние пять квартетов, и большая фуга B-Dur для струнного квартета, вершина полифонического мастерства Бетховена. Если кому-то интересно, могу этот список расширить, с указанием опусов. Конечно, если кто-то сводит всё это только к шуму в ушах - это его право. Но такого несчастненького можно только пожалеть!

А бедный, несчастный, тупой и глухой Бетховен сдуру считал Генделя величайшим композитором. И даже, будучи уже на смертном одре, чрезвычайно, как ребёнок, радовался, когда ему подарили полное собрание сочинений Генделя. Жаль, не было там нашего великого Таракана, он бы популярно объяснил недоумку Людвигу, что тот ничего не понимает и глубоко заблуждается! Действительно, запись очень неплохая во всех отношениях, и достаточно глубокая! Буду изучать ее подробнее.

Вот бред-то! Я нигде не писал, что Яша еврей, дело совсем не в этом. И противопоставляю ему как раз наиболее глубоких мастеров, тоже евреев - того же Менухина или Ойстраха. Сюда можно добавить и Стерна, Н, Мильштейна, Л. Когана и многих других! Если в эту компанию затесались и некоторые скрипачи иной нации - Крейслер или Шеринг, тут моей вины нету. Крейслер, кстати, тоже по-своему понтярщик, но только в самом хорошем смысле, и при этом великий мастер. Вспомним его совместные записи с Рахманиновым!

А что сказать?? Это из самых лучших наших певиц, и я её люблю! Вот уж она никак не понтярщик, и её работы умные и глубокие. Я настолько обожаю Виолетту и Эльвиру из "Пуритан" у Марии Каллас, и после нее, кажется, и слушать никого невозможно. А вот Нетребку слушаю с большим удовольствием. Потому, что она нисколько не пытается подражать Каллас или копировать её, а ищет самостоятельных путей, очень интересных и убедительных. О невозможности подражать великой Каллас Анна сама говорила в интервью, но, к примеру, Виолетта, в одной из видеозаписей, мне у Нетребки еще ближе и роднее, чем у самой Каллас. Не по качеству записи, а именно по образу, по силе драматической игры. Нетребко вообще, Ихмо, великая драматическая актриса, и как никто в последнее время умеет пользоваться языком жестов и пласстикой своего тела.

никаких Ихмо. Для достаточно высоких профессионалов в музыке не менее точные величины, чем в математике. Это у вас все сводится к "нравится - не нравится". Музыкант, и тем более музыкант-педагог, просто обязан уметь объяснить, как и что звучит хорошо, и как и что плохо, и почему именно.

Ладно бы Брамс. Я слышал в исполнении Мацуева 3 концерт Рахманинова, который он играл чрезвычайно быстро и с паразительной лёгкостью, будто это полька-бабочка. Между тем сопротивление материала с элементом мучительного преодоления в концерте играет важнейшую, если не решающую роль. У Мацуева весь трагизм этого грандиозного сочинения к сожалению, полностью остался по ту сторону исполнения. Уж лучше бы он скопировал интерпретацию великого в трактовке этого сочинения Крайберна, благо есть опыт!

Затем, что на победном третьем туре конкурса Чайковского, где он завоевал 1 место, Мацуев в концерте Чайковского рабски копировал интерпретацию и внешнюю манеру Вена Крайберна, вплоть до качания головой (видимо, до одури насмотрелся его видео запись), а в концерте Листа не мене рабски скопировал интерпретацию англичанина Джона Огдона. Если бы он любил эти сочинения, то обязательно придумал бы что-нибудь своё, пусть хоть хуже, но своё, индивидуально-самобытное. До сих пор не понимаю, что за лохи были в жюри, и за что ему дали какое-то место?! За очень качественную копию? Но это ведь был не конкурс пародистов или копировщиков. Говорю с полной ответственностью, так как слушал это победное выступление не в какой-либо записи, пусть хоть на трижды Орфеях, а сам сидел там в первом амфитеатре БЗК с левой стороны, недалеко от сцены, и не пропустил ни одной важной детали исполнения. Уровень мастерства в этом выступлении был у Мацуева очень высокий, не хуже, чем у первых призеров предыдущих конкурсов Клайберна и Огдона. Здесь есть один большой плюс - я никогда в жизни не слыхал живого Клайберна, но благодаря высококачественной копии его игры у Мацуева могу очень точно представить, как звучал у него инструмент вживую в зале. Живого Огдона мне посчастливилось один раз услышать - очень хороший концерт! Суть в том, что Крайберн и Огдон очень яркие музыкальные индивидуальности, а Мацуев просто великий копировщик, а для меня эти жанры творчества несапоставимы.

Этим всё сказано. Между тем музыка может не только воплощать глубокие чувства, но способна заключать в себе бездну мыслей. Скажем, в таких сочинениях, как месса Баха или 9-я симфония Бетховена. А удовольствие... Это звучит как-то уж очень мелко, его можно получать и от свежей котлеты. А 14 сонату я всё-таки еще и играю, да и учить других приходилось, как это надо делать. И как прикажете мне не судить о темпе, когда его избыток приводит к суетливости, а излишняя замедленность - к статичности и игре по складам. Найти удачный органичный темп сочинения - это тоже целое искусство, которое требует поисков, проб и ошибок!

Мусор - это обычно сам концерт Мацуева, если он играет какую-либо академическую классику, которую не любит и совершенно не чувствует. А вот как джазмен-импровизатор Мацуев поистене гениален, да еще с пианистической техникой на уровне С. Рахманинова.

Тогда всё понятно! Оба ярко выраженные понтярщики, вовсе и не думающие "вскрывать глубинные слои музыки", но с ярко выраженным стремлением бить на эффект, удивить, поразить! У Хейфеца есть свои взлёты. Цыганские напевы Сарассате, финал концерта Мендельсона, еще кое-что. Но когда послушал у него сонаты и партиты И. С. Баха, долго не мог отплеваться. Ничего-то он в подобной музыке не понимает, пародия какая-то. То ли дело Менухин, Шеринг и другие серьезные мастера смычка. Насчет Караяна уже достаточно обсуждали. Мне его нацизм как-то до лампочки, тогда многие вступали, чтобы сохранить возможность активной работы и творчества. А вот довольно многочисленные неглубокие, поверхностные, а то и явно халтурные записи, с непременным стремлением бить на внешний эффект, вызывают мало симпатии.